Егор

Дуб этот больше столетияцарствовал в дивном краю.Здесь в феврале сорок третьего был он истерзан в бою.Здесь защищал он от пламенивосемь советских солдат -восемь усталых и раненных, что не дошли в медсанбат.Здесь, повстречав неприятеля, все они приняли бой:сорок нацистских карателейвзяли в могилу с собой.После военного молоха дуб, что попал под обстрел,из-за осколков и пороха больше не зазеленел.Средь разнотравья пахучегопослевоенной поройвстретил он голыми сучьямивсех, кто вернулся домой.Лес беловодский и рощицы,всё возрождалось кругом.Стали селения строиться...Дуб каменел день за днём.В мире, где гибнут империи,дерево - просто пустяк.К людям и то недоверие:кто кому друг, кому враг?Новое тысячелетие.Не до дубовых листков.Всюду трезубцев соцветия,полчища бритых голов.Дуб для ворон стал пристанищем.Словно вопящие "Стой!" -ветви покрылись гартанящейчёрной зловещей листвой. Будто до нас Дуб хотел донести:"Люди никто кроме васВАС не сумеет от смерти спасти...и Беловодск... и Луганск..."

Беловодский дуб

Метель в Шереметьево крутит опять, под лайнеры стелется белой змеёю. Погода любого теперь беспокоит: вот-вот и полёты начнут отменять. А снежный немыслимый круговорот достиг горизонта морозною мглою. И может навеки проститься с землёю, любой, что взлетает в окне самолёт. Вдруг кажется мне, что такой же сюжет я в будущем снова вот также увижу - предчувствие это яснее и ближе... и вижу... себя. Только старше уже. Сеанс дежавю. Только наоборот. И я, не сегодняшний - тот кем я буду, как будто кивнул головой мне оттуда, с улыбкой взглянув на взлетающий борт. И вот от билета оторван талон, теперь то я знаю: всё будет в порядке, и вместе со всеми иду на посадку... Эх, жаль, не запомнил, как выглядит он &nbsp; &nbsp;

Дежавю наоборот

События вокруг, увы, не новость. Не радует меня родная волость. Ни свадеб, ни крестин, одни поминки. На кладбище шоссе, в роддом - тропинка. Вновь сетуем: казна давно пустая... Не денег, а мозгов тут не хватает! Из кресла в кресла - всюду те же лики, династии, что превратились в клики. В любом разбудит зверя жизнь такая, озлобились мы, близких обижая. Но почему ж очнувшись на немного, не их прощенья просим, а у Бога. Мы голову в песок суём от страха: мерещатся сума, тюрьма и плаха. И в позе той скулим о жизни лучшей, учась дышать песком на всякий случай.

Стихи. Егор Кострома